Отправлено: 22.11.08 20:18. Заголовок: ПРОЗА А.КОПЬЁВ

ОТЕЦ

Отец вышел из сарая и аккуратно, как обычно всё, что он делал, прикрыл за собой дверь. На замок закрывать не стал, просто навесил раскрытый замок на ручку двери. Постоял, покрутил ключ в руках от замка, вставил в замок, оставив висеть вместе с замком на двери сарая. Ещё постоял немного, закурил, пряча от холодного осеннего ветра слабый огонёк зажигалки в крупной мозолистой ладони, глубоко затянулся табачным дымом и уткнулся бездумно глазами в небо, с облаками, нависшими словно тяжёлое свинцовое одеяло, над всем этим недобрым миром. Он долго смотрел в небо то ли наблюдая за сменяющимся кружевом свинцовых облаков под сильными воздушными потоками, то ли пытаясь там, вверху на небе, найти или увидеть Того, кто сотворил этот несчастный и несуразный мир и его самого в этом мире. Два ручейка горячих слёз покатились по обветренным красным и морщинистым щекам Отца. Он не вытирал слёзы, а предоставил холодному ветру сушить их. Но они текли, и ветер не успевал их высушивать. Отец видимо понял, что ветер ему не помощник, смахнул, устало и обессилено, их рукавом рубашки со щёк. Он стоял на холодном осеннем ветру почти раздетый, в одной старой, давно не стираной, рубахе и совсем не чувствовал пронизывающего холода.
Докурив сигарету, Отец пошёл к дому, бездумно глядя под ноги, совершенно не обращая внимания на окрик соседа, который пытался через старый и дырявый забор поздороваться с ним. Сосед, недоумённо махнув вслед ему рукой, занялся опять своими делами на огороде возле дома.
Отец вошёл в дом, бросил пару поленьев в печку и сел, за неубранный после вчерашней пьянки сыновей, стол. Окурки и пустые бутылки были разбросаны по всему столу и рядом на полу, крошки и корки хлеба в какой-то непонятной смеси остатков еды и упаковок грязно-живописной горкой возвышались в середине стола. Отодвинув от края стола мусор, Отец задумчиво облокотился на край. Мысли медленными жерновами тяжело закрутились в голове, пытаясь перемолоть то, что вот, совсем недавно, произошло с ним и его двумя, взрослыми уже, сыновьями. Эти двое сейчас Там ….., а он здесь и совершенно не понимает, как Это могло произойти, а самое главное - почему Такое произошло именно с ним и его жизнью.
Всё в жизни начиналось, как у всех и обычно – отслужил в армии, женился, работал в совхозе трактористом и механизатором, родились друг за другом двое сыновей, ходили в детский сад, учились в школе, как все ребята их возраста, жена работала весовщицей в том же совхозе, а потом раз …… всё рухнуло в мгновение и работа, и школа, и жена …….
Вначале было не очень понятно, что такое перестройка и чем вся она закончится не только для него и его семьи, но и для таких же, живших вокруг него, людей большого села, образовавшегося после тяжёлой и кровопролитной войны в 1949 году. По приказу Сталина создавались сельские советские хозяйства для решения продовольственной проблемы в стране – после военный голод сороковых годов мало, наверное, чем отличался от голодных тридцатых. Такая же нищета и такой же жесточайший голод во всей стране.
По какому то вербовочному договору его родители и оказались здесь. Строили совхоз и в нём же работали, а потом и он уже так же, как и они, остался в совхозе работать и жить. Хорошо зарабатывали, на жизнь хватало, детей растили, дружно вроде бы и жили, а вот оказалось, что нет, вся жизнь перевернулась и полетела к верху задом вместе с семьёй, а вот сейчас уже и вместе с жизнями вначале жены, теперь и сыновей.
Когда, после развала Советского Союза, в совхозе не стало денег на зарплату, поначалу никто особого значения событию невыплаты заработной платы не придал – ну, не дали сейчас через полмесяца отдадут, наконец, через месяц вернут. Все жили в стране Советов, в которой невыплата заработной платы считалось уголовно наказуемым деянием, а потому то и руководители разных рангов и уровней не имели желания связываться с этой статьёй уголовного кодекса РСФСР. Привык народ к хорошему, что тут поделаешь, за что и был жестоко наказан в девяностые годы двадцатого столетия. Ни через месяц, ни через полгода, ни через год и так далее, в течении более десятка лет, никто в совхозе ни тех денег, и вообще какой-либо заработной платы виде дензнаков, так и не увидел больше никогда. Совхоз вместе со страной и зарплатами канул в лето и пропал в необозримом сумрачном будущем, оставив на прощанье разбитые жизни и семьи его односельчан и его жизнь и семью то же. Мысль о семье больно кольнула в сердце, он представил себе сейчас сыновей в сарае, и сердце захолонуло от боли. Пытаясь успокоиться, он закурил ещё одну сигарету, глотая дым вместе с комком слёз в горле. Стиснув кулаки и заиграв желваками, он заставил себя успокоиться – ему ещё нужно было кое-что додумать и кое-что доделать в этой паскудной и, переломанной вдрызг, жизни. Докурив сигарету, Отец поставил ведро воды на раскалившуюся плиту печки греться. Нужно было вымыть полы и стол, да и вообще немного убраться в доме – давно не было уборок, да и самому ополоснуться перед дальней дорогой, то же не помешало бы…. Дожидаясь, когда согреется вода, Отец опять сел к столу, а мысли вернулись к недоконченному разговору с самим собой. Отсутствие денег, и не только в их семье, но и вокруг у односельчан, потащило за собой цепную реакцию дальнейшего развала всего уклада, сформировавшейся жизни людей, и его, естественно, то же. Школу начало лихорадить по причине невыплаты заработной платы учителям и, через совсем немного времени, в школе практически не осталось молодых учителей. Все, кто мог куда-то уехать на заработки, уехали, остались пенсионеры, которым деться было некуда, да ещё пара энтузиастов, ленивых от природы, не желающих менять что-нибудь в своей жизни. Занятия в школе проходили по принципу –учитель какого школьного предмета на данный момент присутствует в школе, те уроки и будут идти. Если же такового учителя по таковому предмету не имеется в наличии, то и занятий по этому предмету, естественно, уже не будет. Сыновья учились в 4, 5 классах, но на занятия в школу почти не ходили. Где учителей не было, а где уже и попривыкли ничего не делать, а заниматься чем- либо самостоятельно охоты не было совсем. В конце-концов после восьмого, официально выпускного класса, они бросили школу окончательно и решили начать самостоятельную жизнь. Старший уехал в крупный город на заработки, там и задержался на пять лет за разбой и грабёж какого-то местного богатея. Младший в тюрьму не попал, но может было бы и лучше, если бы он туда попал. Он начал спиваться, и не один, а вместе с матерью, женой Отца. Пили крепко и основательно водку местного разлива под названием самогон, варившийся изо всего, что подвернулось под руку – картошка, яблоки, вишня, сливы, пшеница, берёзовый сок и так далее, вплоть до древесных опилок, которые предварительно научились обрабатывать какой-то дрянью, чтобы они закисали и бродили. Опилки закисали и бродили, брага получалась отвратного вкуса и запаха, что нимало не смущало химиков-любителей, которые с удовольствием снимали пробу с результата интересного эксперимента. Угощали всех, кто заинтересовался чудо-химией и решил продолжить исследовательские изыскания на свой страх и риск, рискуя, естественно, собственной жизнью и жизнью соседей.
Результаты оказались совершенно ожидаемые и очень плачевные – жена и двое соседей, дегустировавшие с излишним усердием данный интересный напиток, скончались, не приходя в сознание. Да и лечить их было некому, потому что местные врачи вслед за учителями подались на заработки кто в Москву, кто в Питер, а кто ещё куда-нибудь подальше от этой, ставшей совсем безысходной и подлой, жизни на селе. Младший сын выжил, то ли по причине крепкого и молодого организма, ещё окончательно не изношенного чрезмерным потреблением алкоголя, то ли просто доза принятой чудо-химии была меньше, чем у всех остальных, опять же по причине неготовности к большому возлиянию по молодости, но, как бы то ни было, несмотря на отсутствие врачей, а может именно благодаря их отсутствию, парень, долго проболев, всё же, выжил. Худющий, высокий и костлявый, с впалыми щеками и синюшными глазницами, он напоминал после болезни, скорее, не живого человека, а египетскую мумию, решившую немного прогуляться по свежему воздуху. Постепенно Отец выходил его, как выхаживают младенцев – молоком, кашкой, картошкой с топлёным молоком, и сын стал походить на нормального молодого разбитного парня, грозу всех молодых девиц, ещё не уехавших в город «на заработки» обживать панели крупных городов Ре.Фе. То, что русские девчонки из деревень и сёл всея Руси Великой становились проститутками в крупных городах, Отец знал не понаслышке или из телевизора, а от друга-соседа, который тоже долгое время был в неведении, чем занимается его дочь, уехавшая в Москву учиться и долго кормившая всю безработную семью соседа и бабушку, высылая со студенческой стипендии им на жизнь немалые суммы денег. На её, телом заработанные, деньги её младший брат смог отучится и встать на ноги, и теперь уже он слал деньги родителям. Бабушка к этому времени умерла.
У Отца не было дочери, чтобы отправить её в Москву на «заработки», вот наверное по этому, так горько и несчастливо сложилось окончание его жизни. И не только его….
Вода на плите согрелась и начала побулькивать, нужно было снимать ведро с плиты и начинать делать последнее в его трудной жизни дело. Отец снял ведро голыми руками, ладони давно не ощущали ни холода, ни жары, смешал с холодной водой часть кипятка в ведре, в котором мыли полы, и стал наводить порядок перед дальней дорогой, как он сам называл это действо.
Убирая мусор со стола и с пола, он машинально продолжал размышлять над своей прожитой жизнью.
Старший вернулся чрез год после смерти матери в село. Вроде бы, после смерти жены, с младшим начала у них налаживаться жизнь. Мало-помалу хорошо ли плохо ли, но себя они обеспечивали едой и кое какой одежонкой. Корова, куры, четыре овцы, им хватало, не роскошно но и не голодно. Правда думать о семье младшему вот при таких заработках и такой жизни не стоило бы, да он и не собирался жениться. Во первых рано, а во вторых нужно что-то делать научится и начинать деньги зарабатывать, которых в семье просто не было, их неоткуда было брать. Те заготовители, что приезжали и скупали мясо и молоко платили такие копейки, что и продавать им ничего не хотелось. Трактор стоял после раздела совхозного имущества на огороде, но без соляры и запчастей, на нём не попашешь землю - кормилицу, так что он просто ржавел без дела уже не первый год. Правда, по весне картофель себе и соседям сажал Отец, предварительно скинувшись всем гамузом и купивши соляры для тракторишки, на пахоту земли, а в основном той работой, для которой он был рождён – пахать землю, сажать рожь, пшеницу, овёс, потом убирать урожай, трактор не занимался, а совхозные поля зарастали сорняком и луговой травой. Что тоже было неплохо, уже для коровы, которой не нужно было косить неудобья, а косили рядом на полях, ранее облагороженных и ухоженных. Земля должна родить, как женщина, рождённая, чтобы продолжить род, так и земля каждый год должна рожать урожаи, именно для этого она и есть, земля-то кормилица. Опустошили землю перестройками, уничтожили тружеников на селе, вымерло село окончательно, и не возродится оно уже никогда.
Возвращение старшего блудного сына было отмечено очередной серьёзной попойкой, без Отца, где-то на стороне, у какой-то местной шалавы в хате и её же самогоном. Оба сына там и заночевали по причине невозможности передвигаться на своих двоих и полном отсутствием такси на селе. Через неделю пьяные, обросшие, голодные вернулись в отцовский дом. Здесь попойка продолжилась. Никакие уговоры Отца прекратить пить на сыновей не действовали. Пьянки не прекращались и его жизнь окончательно превратилась в ад. Когда ему всё это надоело он преждложил сыновьям убираться из его дома к чертовой бабушке, но сыновья никуда не убрались, а Отца сильно избили. Отец не слабый человек, но против двоих взрослых мужиков он не выстоял и они его избили почти до полусмерти. Он отлёживался после побоев почти месяц. Корову доили соседи, иначе бы она просто издохла, овец забрал сосед, на время, в свой сарай, курей кое-как подкармливал через забор. Пьяники перманентно притихали, а потом с новой силой разгорались вновь. Сыновья уходили и пропадали неделями неизвестно где. Стали доходить слухи до Отца, что его парни стали употреблять наркоту и связались с наркоторговцами. Вчера пришли пьяные совсем, еле передвигались, а тот разговор, который он услышал через стенку рядом с кухней в своей комнате, уничтожил его окончательно. В пьяном угаре старший и младший «уточняли» детали изнасилования и убийства ими какой-то девчонки в соседнем городке. Услышанное через стенку, повергло Отца в такую душевную пропасть и темноту, что он начал задыхаться, ему не хватало воздуха и он, открыв окно и свесившись через подоконник, пытался отдышаться минут двадцать.
Когда сыновья уснули пьяным сном, отец вышел из своей комнаты и пошёл в сарай. В сарае он нашёл верёвку, которой привязывали корову на лугу, чтобы она не ушла куда-нибудь далеко. Проверив прочность ниток верёвки на разрыв, решил, что верёвка ещё достаточно прочная, а, значит, сможет удержать и вес его сыновей и пошёл в дом. Придя домой, Отец связал руки каждому из сыновей, стал ждать утра и пьяного их пробуждения.
А поутру они проснулись….. Отец смотрел на сыновей и не верил ни в то, что вот эти двое, совершенно потерявшие человеческий облик и переставшие называться людьми, и есть его сыновья, которых он растил, нянчил, игрался с ними в детские забавные игрушки и любил, как любят свою плоть от плоти своей, ни в то, что он до конца доведёт начатое, задуманное, после услышанного через стенку разговора.
Похмельный синдром делал своё дело и сыновья начали разговор с Отцом с угроз, когда сообразили, что они связаны и что связал их именно он, их родной отец. Губы их шевелились, глаза яростно и угрожающе блестели, но Отец их не слышал, он помнил их совсем маленькими детьми и сейчас пытался сравнить вот этих, небритых и синюшных, спившихся окончательно, с теми, которых он помнил и любил, краснощёких, забавных, ласковых и весёлых мальчишек, радостно несущихся ему навстречу, когда он возвращался с работы. От сравнения слёзы потекли из глаз – как же так сложилось, за что, почему, … эти вопросы вереницей проносились в его мозгу, чтобы в следующую секунду вновь понестись по тому же кругу.
Первым начал понимать, что Отец задумал что-то очень серьёзное, младший. Он с тревогой смотрел на отца и в его речи начало проскальзывать что-то человеческое, именно человеческая речь сына вернула Отца к действительности из путешествия в прошлое, к реальным мгновениям того действа, которое ждало своего часа и своей секунды, которое скользило в хмуром и страдающем взгляде Отца. Младший, вдруг что-то поняв окончательно и зная значительно лучше своего отца, чем старший брат, заплакал, пытаясь что-то сказать отцу. Отец подсел к нему на кровать, как когда то, когда спасал его от пьяной смерти и обнял, прижав его голову к себе, заплакал вместе с ним. Старший что-то продолжал ещё кричать и угрожать, а младший и отец просто молча сидели и плакали обнявшись.
Когда старший замолчал и стало слышно всхлипывание младшего, Отец тихо и очень серьёзно спросил его – это всё и вся правда, что я вчера услышал через стенку. Младший понял, о чём спрашивает его отец, и едва выдавил еле слышно из себя – да отец, всё правда, прости. Отец встал с постели, где одетыми спали сыновья после перепоя, прошёлся по комнате, выкурил сигарету, никто из троих не проронил ни слова, в комнате висела угнетающая тишина. Даже наглая самоуверенность и блатная борзота старшего вдруг сникла и поняла, что теперь именно Отец будет принимать решения на всю их оставшуюся жизнь. И, судя по его мрачному и угрюмому виду, решение будет суровым и беспощадным.
Отец вышел на минуту из комнаты и вернулся с полным ковшом рассола, чтобы охмелить своих сыновей перед дальней дорогой, которую он уже выбрал им обоим…… и себе то же. Сыновья, молча, по очереди, старший – младший, попили и отдали ковш Отцу. Отец прикурил три сигареты и дал по одной каждому сыну. Все трое сидели и молча курили. Каждый из троих уже понимал, что это последняя сигарета, которую дают осуждённым на казнь перед самой казнью. Когда сигареты были выкурены, Отец встал, глазами без слов, поднял сыновей и кивнул в сторону двери. Они поняли, что сказал им Отец, встали и пошли, понурив головы из дома, на прощанье, оглядев дом, где родились и выросли, откуда вышли в большую жизнь, и куда вернулись, чтобы умереть.
Гуськом, друг за другом, соблюдая субординацию – старший - младший, они пошли в сторону сарая. Сосед, наблюдавший эту странную процессию -цепочку через забор, подумал, что вот так, со связанными руками, вели фашисты на расстрел пленных советских солдат. Ему и в голову не могло прийти тогда, как он был недалёк от истины.
Когда сыновья с Отцом вошли в сарай, они увидели три верёвки, свисавшие со стрехи сарая с петлями на концах верёвок. Им стало ясно, какое решение принял их Отец. Отец подошёл вначале к старшему, обнял его, поцеловал, крутанул головой, смахивая навернувшуюся слезу и отвернулся. Сын сам, без посторонней помощи поднялся на самодельный помост, связанными руками надел на шею петлю и стал ждать, уставившись в меленькое оконце глазами на край неба и кусочек земли, едва видимый благодаря высоким деревьям.
Отец подошёл к младшему, обнял его и на ухо прошептал – прости меня сын и заплакал. Сын тоже заплакал, через слёзы прося прощение у Отца, за то горе и несчастья, которые он принёс ему. Отец никак не мог отпустить младшего от себя, но сын рванулся, едва не упал, и пошёл на помост, сооружённый его Отцом, для своих сыновей и самого себя. Сам же одел себе петлю на шею.
Отец долго не мог выбить помост из-под ног своих детей, тогда старший сын решительно оттолкнул от себя последнюю надежду к жизни и два сына, две плоти от плоти его, закачались у него на глазах, корчась и пытаясь вздохнуть последний глоток воздуха и не имея такой возможности. Зажмурившись от слёз и желания, срезать верёвку и освободить своих детей из петли, стиснув кулаки и зубы, отец не сделал ни одного шага в сторону удушенных им собственных сыновей. Он стоял и плакал с закрытыми глазами, а остатки жизни уходили из тел любимых, всё равно любимых, им его сынов. Когда отец открыл глаза, дети были мертвы, и он это понял сразу.
Он тихо вышел из сарая, аккуратно, как и всё что он делал в своей жизни, прикрыл дверь за собой. На замок закрывать не стал, просто навесил раскрытый замок на ручку двери. Постоял, покрутил ключ в руках от замка, вставил в замок, оставив висеть вместе с замком на двери сарая. Ещё постоял немного, закурил, пряча от холодного осеннего ветра слабый огонёк зажигалки в крупной мозолистой ладони, глубоко затянулся табачным дымом и уткнулся бездумно глазами в небо, с облаками, нависшими, словно тяжёлое свинцовое одеяло, над всем этим недобрым и злобным миром.

Анатолий Копьёв.

 Отправлено: 22.11.08 22:18. Заголовок: Найдёныш. После сме..

Найдёныш.

После смерти дочери и отъезда зятя и внучки
в Австралию, Ольга Сергеевна и Владимир Павлович, как- то резко постарели и
перестали жить в общепринятом и бытовом смысле этого слова. Их перестала
интересовать работа, перестали выбираться в театр, ранее гостеприимный их дом,
превратился в жилище отшельника, но не спартанского по образу жизни, а
абсолютно безразличного ко всему, в том числе и к грязной посуде в мойке и не
убираемой несколько месяцев квартире. Никак не хотела налаживаться их жизнь
после непрерывного горя и стольких, следующих одна за другой, бед. Последним и
самым жестоким ударом судьбы была смерть их дочери Гали, умершей в двадцать
шесть лет.

Дочь умерла, внучка уехала, родственников живых в Москве не осталось, да и те далёкие, были так далеко, что связи с ними почти то же не было. И вот эта пугающая пустота вокруг, и в них самих, потихоньку начинала опускать их на дно жизни в этой сумасшедшей стране.
Но девяностые годы для России не были счастливыми и доброжелательными и, если человек в те годы опускался на дно, то ему уже никогда было не подняться.

С работой, к счастью, и у Ольги и у Владимира было всё нормально и устроено, но вот в семье.........Будто селевой поток накрыл их семью бедами, следовавшими одна за другой. Три года назад, неожиданно из-за больного сердца и переживаний за мужа, которого выгнали с завода по причине развала этого самого завода, умерла мама зятя. А возраст у отца зятя Сергея, Николая Сергеевича, был пред- пенсионный, и устроиться на работу он так и не смог. Мария Ивановна - мама Серёжи, не работала совсем после рождения Сергея - болело сердце (сказалось голодное и нищее детство) и ухаживала всю жизнь за двумя своими мужичками, как она их сама всегда называла.

Кормил и содержал всю семью в эти разбойные и расхлестанные годы Сергей,
работая на двух работах. Мария Ивановна умерла на даче, рано утром и быстро.
Николай Сергеевич пережил свою жену ненадолго. Протосковав три месяца, он
решил, что не из-за чего теперь ему небо коптить, но и убивать себя грех,
поэтому он решил свести счёты с жизнью несколько иначе. Он перестал есть
совсем. Перед этим предупредил и сноху, и сына, чтобы они перестали привозить
ему продукты, потому что он уже всё решил и назад дороги нет. Сергей хорошо
знал своего отца и понял, что уговоры не помогут, и он смирился с неизбежным. Об этом и Ольга и Владимир узнали много позже от Сергея.

Николай Сергеевич пережил свою жену на пять месяцев. Через год на операционном столе при пересадке донорской почки умерла дочь после полугода гемодиализа. Ещё до рождения дочери, Сергей искал возможность уехать в такое место, с таким климатом, где бы Галя смогла жить, не опасаясь за здоровье. Раньше в Советском Союзе он нашёл городок Байрам - Али с
очень подходящим сухим климатом, с арбузами, дынями и виноградом. Но после
чёрного разлома СССР, стала Туркмения заграницей, становилось сложно туда
ездить.

Сергей начал искать место где бы климат был подходящим для жены. Такое место нашлось - Австралия, город Перт. Но из-за того, что он работал в Советском Союзе в засекреченном институте, выезд ему был на несколько лет закрыт, хотя и институт уже приказал долго жить.

Возможность выехать из России появилась уже после смерти жены и Сергей, не раздумывая и спасая дочь от безумия и беспредела, который творился в стране, уехал в Австралию, но не в Перт, как планировал ранее, где жарко, а в академический городок недалеко от Канберры, где сейчас работал научным сотрудником в филиале Сиднейского технологического университета.

Отъезд Сергея и внучки - Катюши, таким всё сжигающим пожаром прошёлся по душам Ольги и Владимира, так их надломил, что та жизнь, в которой они жили сейчас, воспринималась ими не как обычная жизнь, а как виртуальное бытие в бронированной капсуле в полном одиночестве. Всё, что происходило вокруг, их совершенно не касалось. И всё, что они делали, они делали машинально и автоматически - ходили на роботу - потому что нужно, ездили на дачу - потому что нужно, ели, спали, если могли - потому что нужно. А вот кому нужно и зачем, они перестали понимать.

Однажды, возвращаясь с дачи домой, Ольга попросила мужа остановиться у станции метро "Ново - Гиреево", мимо которого они проезжали, и купить воды попить. Тут же к машине подбежали несколько беспризорников попросить денег на еду. Среди подбежавших подростков одна девочка привлекла внимание Ольги каким- то не детским совершенно взглядом своих огромных изумрудных глаз. Ольга про себя сразу же назвала её - Зеленоглазкой. У всех детей были не детские глаза, но у этой девочки в глазах было столько отчаяния, тоски, понимания своего униженного положения попрошайки, так она стеснительно подходила к машине, что невольно обращала на себя внимание, даже среди вот таких же, как она униженных и оскорблённых жизнью, судьбой и государством, детишек.

Ольга, сама не понимая почему, дала крупную купюру этой девочке и попросила сходить её купить бутылку минеральной воды. Зеленоглазка с улыбкой взяла деньги и бегом бросилась выполнять поручение. От того, как вспыхнули глаза у ребёнка, как она с готовностью понеслась к ларьку, как она обрадовалась надежде, что, может быть, эта красивая тётя даст ей немного денег за услугу, у Ольги навернулись слёзы на глазах, и она отвернулась от беспризорников.

Минуты через три прибежала Зеленоглазка с бутылкой воды и отдала сдачу Ольге.
Ольга взяла и то и другое, намеренно пересчитала сдачу и вернула её
Зеленоглазке. У девочки и так крупные красивые изумрудные глаза, увеличились в
размере необычайно от удивления, и в первый момент она даже отшатнулась от
машины, но Ольга её успокоила и сказала, что деньги эти за честность, поэтому
она смело их может забрать себе.

После этой, такой неожиданной встречи, какой- то слабый огонёк душевного тепла поселился в душе Ольги. Своему мужу о своих смутных, пока ещё далёких и не сформировавшихся мыслях по поводу этой девочки - Зеленоглазки, она не рассказывала, но Владимир уже не один раз замечал какие- то изменения, мелкие, едва заметные близкому человеку и совсем невидимые для посторонних, начали происходить с его женой. То она неожиданно и без повода улыбнётся, то подойдёт к зеркалу и поправит локон волос, упавший на щёку, то так задумается, что совершенно не слышит, о чём ей говорит муж. Налицо были все признаки влюбившейся женщины, но в кого? Владимир недоумевал. Иногда Ольга уезжала куда-то, ничего не рассказывая Владимиру.

Однажды он у неё поинтересовался, что с ней происходит. Разговор начался в выходной день, и Ольга, ничего не объясняя, предложила ему одеться и поехать с ней.
Они поехали к тому самому метро, где месяц назад Ольга покупала воду и
встретилась с Зеленоглазкой.
Они вышли из машины, подошли к беспризорникам, но так, чтобы они не обращали на них внимание, и, показывая на Зеленоглазку, Ольга спросила мужа, а что если им удочерить вон ту девочку.

Владимир не был готов к такому разговору и не знал, что сказать. Ольга
продолжила и ответила на вопрос мужа, который он задал ей перед этой поездкой,
что она ездила сюда и наблюдала за Зеленоглазкой.
Весь оставшийся вечер задумчивый Владимир ловил вопросительные взгляды жены, но ответ так и не мог конкретизировать, поэтому отмалчивался, хотя хорошо понимал, что именно жена ждёт от него.Так, не придя к какому- то решению, они легли спать, а утром Владимир предложил Ольге поехать за девочкой.

Они нашли её на своём рабочем месте - она попрошайничала. Остановились у обочины.
Она их узнала и подбежала к ним ,улыбаясь, как старым знакомым.
Владимир Павлович, заговорщицки подмигнув ей, спросил:
- Ну как жизнь?

Она улыбнулась и ответила, что хорошо. Он не знал, что нужно дальше
говорить, первый запал прошёл, и он стоял молча, не зная, с чего начать.
Вдруг девочка отодвинулась, нахмурилась.
- Я секс-услуги не оказываю, - и отодвинулась ещё дальше.

Владимира как будто обварили кипятком: он покраснел и не знал от стыда,
куда смотреть. Ольга, которая в первый момент тоже получила удар
электрическим током, сориентировалась быстрее мужа:

- Малыш, ты нас не правильно поняла. Мы хотели тебе предложить пожить с нами, а
если тебе понравится, то и удочерить тебя. Ну а, если не захочешь с
нами жить, то вольному воля - уйдёшь, куда хочешь, и тебя никто не будет держать.

У ребёнка испуг сменился на удивление, но так откровенно, что глядя на её
полуоткрытый рот, Володя засмеялся открыто и от души. Напряжение
спадало, Зеленоглазка успокаивалась. Он спросил, как её зовут. Она
ответила - Саша, всё ещё не очень понимая , что происходит и что
действительно от неё хотят эти двое взрослых людей.


Её опасения имели под собою почву: на Московских улицах с беспризорниками
могли сотворить всё, что угодно, и такие же , как они сами, и люди,
облачённые властью, и те, у кого в кармане денег не меряно, и те, кто
по долгу службы должны были охранять граждан и, уж тем более, маленьких
граждан этой страны. Их могли в любой момент изнасиловать, могли
избить, могли усыпить и отправить на запасные части, то есть разобрать
на донорские органы, всё, что угодно, могло случиться с ребёнком на
Московской улице в девяностых годах.


Объевропеизировалась Россия полностью: с западной моралью и с той же любовью к деньгам,
и с теми же правами человека. Господи, да объяснил бы хоть кто-нибудь мне - с чем
их едят, эти самые права человека. Если смотреть на беспризорных, то
такие права человека не нужны ни одному нормальному человеку и даже не
всякий ненормальный человек согласится с такими правами.


Ольга, подойдя вплотную к ребёнку, достала из кармана заранее написанный свой
домашний адрес с телефоном и протянула бумажку Саше. Та, ещё с
некоторым сомнением, прочитала и вопросительно посмотрела на Ольгу.


- Это тебе, если вдруг надумаешь и решишь. Позвони или приезжай. Сама
решай. Это твой выбор. Мы свой уже сделали, - сказала Ольга, и они сели
в машину.


Машина уже тронулась, а Саша с развёрнутой бумажкой в руке всё ещё смотрела им в след.
Ольга тоже не отрывала взгляд от удаляющейся Саши. И вдруг крикнула мужу:

- Стой! - на ходу открыла дверь машины, едва не зацепив прохожего. Когда
машина остановилась, Ольга выскочила на тротуар и почти бегом пошла
навстречу подбегавшей Саше. Когда Владимир обернулся, он увидел, что
Ольга уже обнимает Сашу, и они вдвоём подходят к машине. Он облегчённо
вздохнул.

Этим же вечером он колготился на кухне готовя ужин,
а Ольга отмывала Сашу в ванной комнате. Саше сидела в ванне, а Ольга
натирала ей спину. И по мере Сашиного рассказа рука Ольги медленно
начала трястись, голова отворачиваться от Сашиного взгляда, а из глаз
медленно покатились слёзы, губы и подбородок мелко затряслись. Она
ничего не говорила, но только всё дальше и дальше прятала голову за
Сашину спину.

Саша родилась в городке Кадым Рязанской области
в семье работницы мелкой фабрики, которая выпускала какую- то мелочь
вроде носков и чулок. Фабрика была единственным местом, где было можно
работать жителям этого городка. В округе были уже разрушены колхозы и
совхозы на бедных Рязанских землях. Отца своего она не знала по причине
его полного отсутствия, вернее присутствия только на зачатии ребёнка, а
потом сгинувшего, как будто его и не было.


Отчество было взято от отца матери - Андрея. С ними ещё жила бабушка, которая не менее
охотно, а иногда и более даже, чем мать, потреблявшая самогон местного
производства, который производился тут же, в сенях. Они жили в
собственном доме, построенном ещё дедушкой. Самогон бабушка продавала
местной пьющей публике, которая перестала работать, опять же по причине
полного отсутствия этой самой работы.Несчастная фабрика прекратила своё
бренное существование чуть ли не в то самое время, когда канул в
вечность Советский Союз вместе с Советской властью.
Работы не стало почти для всего населения городка. И, как это всегда бывает на
Руси, народ пустился во все тяжкие и, в первую очередь, в пьянку, чтобы залить вином горе.
Саша потеряла счёт количеству хахалей, которых мать по пьяной дурости
переводила в их дом. Однажды один из них, год назад, попытался
изнасиловать Сашу. При этих словах Ольга вздрогнула, вспомнив и свою
историю, Саша убежала, перебивалась по подругам,
а потом от голодухи уехала в Москву в надежде подкормиться в большом и сытом
городе. До Москвы добиралась сначала на попутных и маршрутных автобусах, из
которых её периодически высаживали из-за отсутствия денег.


Но до Рязани доехала, села на электричку и приехала на Казанский вокзал
столицы государства, которое некогда при всех недостатках в развитии
экономики, относилось к собственным детям заботливо.


Куда идти, что делать, где искать еду, она не могла и предположить. Пыталась
подносить вещи, но чаще чем платили, просто отгоняли. Местная
пронырливая братва, которая здесь уже обжилась, пинками прогнала её с
вокзала.

Она шлялась по городу в надежде найти еду и тёплую
ночёвку. Но большой незнакомый город со своими порядками, сложностями
взаимоотношений между милицией и проститутками, за которую стали принимать Сашу, отвергал её,
ещё даже и не поняв, что же ей надо. И вот так, топая по ночной неласковой
Москве в поисках пропитания и ночлежки, она попала в большую тёмную импортную
машину, в которую её прямо с тротуара, затащили два представительных, в
костюмах и галстуках, дяди. Они окликнули её:
- Ты работаешь?

Она ответила нет, имея ввиду совершенно другую работу, нормальную работу,
которая на нормальном человеческом языке обозначает именно работу. Они
схватили её, затащили в машину и повезли куда- то за город по красивой
и яркой ночной Москве. Та мерзость, которую собирались с ней сотворить
эти представительные и, с общественной точки зрения и нынешней морали,
добропорядочные и заслуженные перед этим государством дяди на хорошей и
дорогой машине, была обёрнута в красивую и яркую Московскую упаковку.

Память была у неё хорошая и позже ей объяснили, куда её вывозили, чтобы
в тиши огромных, ухоженных, элитных домов за высокими заборами и
шлагбаумами с несколькими эшелонами разнокалиберной охраны, насиловать
без помех. Втроём, разрывая ей все внутренности влагалища и анального
отверстия, в течение нескольких часов, хрюкая от удовольствия - Целочка
попалась - насиловали её, а потом, всю окровавленную, привезли в
целлофановом мешке, чтобы она не испачкала кровью дорогих сидений в
новой машине, с кожаной обивкой и выбросили на набережную Москвы -
реки.

Она плохо помнила, что было дальше, только урывками.
Привезли в больницу, зашивали, месяц лежала, не могла нормально ходить.
Потом отправили в детский приёмник, где она прожила месяц, а потом
снова выбросили на улицу, потому что у неё была жива мать -
алкоголичка и нужно было сначала лишить её материнских прав. И она
снова оказалась на улице, где ей уже помогли устроиться в подвале такие
же, как и она, обездоленные дети.
Саша была старше внучки - Катюши всего на три года.

Ольга, спрятавшись за спину Саши, уже откровенно рыдала, обняв девочку.
Перепуганный Владимир забарабанил в дверь с вопросом, что случилось.
Ольга в рыданиях не смогла произнести ни слова, и за неё ответила Саша, сказав, что всё хорошо.
Он вошёл в комнату, и первый раз в жизни написал стихи на листке бумаги.

Я много боли видел жизни,
Но не виновен в этом я.
Я, как и все, такой же нищий.
Да, в общем, как и вся страна.

Нет - все мы нищи не деньгами:
Бумага - мусор наживной.
Мы духом нищи, не вещами,
И даже, не такой судьбой.

Судьба страны - судьба народа,
И дух его, если он жив
Не даст стать нищими от Рода,
Иную участь заслужив.

Но мы забыли память предков,
Перекати – поле мы трава
И дух веков, давно ушедших,
Не достучался нам в сердца.

В них пустота, немая темень,
Они закрыты на замок.
А, ключ к замку, давно утерян,
И постучавши, дух замолк

Из ванной комнаты они долго не выходили.
Ольга не могла никак успокоиться. И Саша, прижавшись к её спине, мягко гладила
её по плечу и руке, успокаивая. Из зеркала на Ольгу смотрела женщина с
растрёпанными волосами и красными от слёз
глазами. Все её попытки привести себя в порядок были безуспешными -
глаза оставались опухшими и красными.


Муж не стал её расспрашивать, увидев, в каком состоянии они обе вышли из ванной, он и
так уже почти всё понял. Лишние расспросы только добавят слёз. Нужно
было наоборот сделать так, чтобы Зеленоглазка поскорее забыла всё то
страшное, что с ней было в прошлом.

Владимир спрятал листок со стихотворением в первую попавшуюся книгу.
- Девочки! За стол! Кушать подано! - бодро произнёс он, направляясь в кухню. Начиналась новая жизнь.
А.Копьёв

 Отправлено: 23.11.08 17:42. Заголовок: http://bender1.zikuk..

 Отправлено: 07.01.09 15:50. Заголовок: ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ 91года

Городской пейзаж 91года.

Стоя возле окна гостиницы на первом этаже холла в пол оборота к окну, боковым зрением я увидел мелькнувшую тень, но не горизонтально окну, а вертикально, как будто со второго или более высокого этажа выбросили что то крупное и серое. Этот свалившийся предмет размерами напоминал гостиничный матрас. Вслед за первым матрасом, как яблоки с яблони в сильный ветер, посыпались ещё несколько похожих предметов первой необходимости любой самой заштатной гостиницы. При внимательном рассмотрении эти серые продолговатые и полноватые предметы, с несколько выпирающей серединой через ремень, его(предмет) опоясывающий, оказались молодыми мужчинами довольно крупного размера и выше среднего роста обычного европейца. Потом с улицы послышались какие то крики и мы с товарищем вышли посмотреть на улицу, что же там происходит и не лежат ли эти бедолаги на асфальте в луже собственной крови. Да и сразу мысли замельтешили разные по поводу парашютистов без парашюта, да ещё в таком неестественно большом количестве самоубийц, собравшихся в одном месте и решивших свести счёты с жизнью в столь людном месте, видимо помогая совершить этот подвиг друг другу, и все одновременно друг за другом.
Их, так сказать, «обоюдоострое желание» могло быть обосновано разными причинами и обстоятельствами, вплоть до членства в секте прыгунов – самоубийц. Но до этого момента мне и тому, кто был рядом со мной, моему давнишнему другу, а мы на ходу переговорили об этом, не доводилось слышать о нечто подобном, поэтому подумалось, что их может быть кто то просто выбросил из окна, допустим, десятого этажа. И они молча и мужественно, как и подобает настоящим героям, без криков, мата и ругани во весь голос, долетели до своего логического конца. После чего их в этой жизни стало мало что интересовать и волновать. Вот только перед самым концом, может быть кто то из них не выдержал и что то произнёс вроде «мама». А на улице женщины, проходившие мимо окна, в испуге подумали, что это их сыновья, как раз, словно гроздья винограда с виноградной лозы посыпались на плодородную почву сильно удобренного асфальта двуокисью свинца и других соединений тяжёлых металлов. А женщины не разобравшись, но подумав, что кричат их любимые чада, непроизвольно подняли шум, крик и прощальный плач прямо здесь, на месте, не дожидаясь команды для наёмных плакальщиц: «Начинайте рыдать» и, не откладывая в долгий и продолговатый ящик с крышкой не только тело но и дело, в забытьи, опять же неосознанно, не обкладывая букетами цветов бедных сектантов или жертв крыш высотных гостиниц, тут же недалеко, отнятыми группой инициативных женщин у какой то кавказской национальности и вместе с кавказской национальностью притащенных сюда на место общего сбора парашютистов и их мам, неожиданно и случайно проходивших мимо гостиницы.
Но мы ошиблись в своих предположениях и домыслах, а наше желание помочь бедным героям от высотной высоты хоть чем то, а уж их будущим дворникам наша помощь ой как нужна была бы, собрав в отдельные кучки то, что могло находится в одной, уткнулось в нечто такое, что наши аппетиты как то поутихли сами собой, а появилось горячее совершенно обратное желание сделать, как можно больше куч из того, что прыгало с высоты второго этажа в виде гостиничной принадлежности, а сейчас и здесь дрыгалось на наших глазах.
Всё оказалось прозаичней, грязнее и подлее, чем первоначально подумалось нам с другом. Женщин не было, это такими визгливыми и истошно - истеричными голосами орали сами матрацы, при этом размахивая ногами и руками. Хотя нет, ноги у них не просто размахивались – они били конкретно по цели, которая лежала в центре круга. А пятеро здоровенных мужичков лупили ногами по ней, что есть мочи с хорошим замахом и хорошо поставленным ударом, как по футбольному мячу, когда судья назначил пенальти и вот самый результативный футболист команды противника готовится пробить одиннадцатиметровый в девятку – у вратаря поймать этот мяч шансов практически нет. Так и у того парня, которого они били, шансов выжить то же, похоже не оставалось. Озверевшие взрослые мужики били парнишку лет семнадцати восемнадцати за то, что он снимал зеркала с их иномарок, которые в ту пору считались последним писком авто на асфальте и все «жигули» и «москвичи» должны были им уступать дорогу и уважительно скатываться на обочину, когда этот хрякоподобный соизволял выехать и повезти свою задницу от одного места сидения до другого, точно такого же, отличающегося от первого, только местом расположения в городе и диваном, на котором они – с соизволяют возлежать.
Тут немного пожалуй следует рассказать о друге, чтобы был понятен дальнейший ход повествования.
Назовём его Вася, чтобы он не обиделся на меня, если вдруг ему доведётся прочитать этот рассказик из жизни. Так вот, Вася сам то родом не из Москвы, в город приехал рыть окопы под Москвой, а именно рыть тоннели Метро строя и по призыву этого самого Метро строя после службы в Армии, а до службы проживал в древнем русском городе, славным своим богатырём Ильёй Муромцем. А отсюда, любому хоть чуть знакомому с русскими народными сказками, становится понятно, что этот славный городок называется Муромом.
Особыми талантами Вася не обладал, но был силён, жилист и вынослив, а благодаря занятиям карате, так ещё и натренирован достаточно не плохо для парнишки из заштатного городишки, но древнего, а главное славного именно своими богатырями. Роста Вася был среднего, худощавый, на личико симпатично - смазливенький, вызывающий неподдельный интерес у женщин и глухое раздражение у мужчин. Правда только у тех мужчин, кто его не знал совсем, а буквально через пару минут раздражение, как рукой снимало. И именно Васиной рукой и снимало. А если, что то там и оставалось, глубоко и далеко в душе и голове, то это оставшееся старались спрятать ещё дальше и глыбжее, чтобы не задеть случайно Васино самолюбие и внимание к нему женского полу, во избежания окончательной потери головы от Васиного внимания конкретно к этому раздражённому. А ко всему вышеизложенному следует добавить, что однажды Вася не совсем случайно столкнулся с берёзой. Берёзка попалась крепкая, ребятки, которые его заставили обнять берёзку, то же не слабые, ну вот и с тех пор Васю иногда «клинит», как он сам и выражается. Собственно клин вот в чём заключается – не может Вася более двух минут вести душещипательные беседы на тему, что такое хорошо и что такое плохо, ну не может он долго говорить на подобные и некоторые схожие темы. Через пару минут задушевной беседы Васю клинит. Оно бы всё и ничего, если бы заклинило и отпустило, но вот, как на грех, расклинивает его только тогда, когда того, кому он пытался внушить мысль о добром и вечном, то же клинит и он едва не оказывается у края вечности. Ну а потом, как водится, скорая приходится, и неразумного начинают возвращать к нормальной жизни и к самой её одноклеточной ячейки обчества - семье. И вот, чтобы семья подопечного Васи осталась с кормильцем, в таких случаях обычно веду душещипательные беседы я. Меня о берёзку не били, я не занимался карате, и со мной проще разговаривать - я не тороплюсь и всегда пытаюсь вникнуть, если есть во что вникать. Имеется ввиду, если собеседник адекватен и не тропит Васю принять участие в собеседовании.
Таким образом общая картина обрисовалась и дальнейшее повествование будет уже понятно. Так вот, эти бугаи сами поторопились и я не успел им внушить ничего из доброго и вечного, а Васю, на этот раз, я не разочаровал – он таки принял участие в общем собрании и отдельно взятом собеседовании. Собрание было не долгим – Вася, как знаменитый ледокол, бороздящий Северные моря и океаны, плюющий на холод, мороз и незнание капитаном гидролокации мелкого дна, в любую погоду колющий льды и даже паковые, сначала прошёлся вперёд, сказав мне предварительно, чтобы я снимал со спины...дальше он не успел, но я, хорошо зная своего друга, и так всё знал заранее, и пошёл сзади, прикрывая ему спину. Я хорошо понимая, что всё и Васю заклинило, а разговоры о бренности тела в этой жизни, особливо в Васином присутствии, несколько запоздали, потому что эти хряки поторопились сами. И теперь вместе с этим мальчишкой к семье возвращать придётся ещё, как минимум, пятерых. Мы же не знали, а вдруг кто-нибудь бросится защищать этих милых хрячков. То есть, когда я считал сколько семей нам придётся осчастливить своим вниманием, исходил из наличности на данный момент заклинивания Васи, но ведь могли быть и варианты, которые то же следовало учитывать мне, потому что Вася очень увлекающийся человек и перестаёт обращать внимание на всё, что вокруг него, потому что, как мы уже говорили – Васю клинит. Пройдя вперёд и оглянувшись, я понял, что назад Васе идти незачем – трое лежали и не двигались, мельком подумалось: «Ещё троих к семье, кроме мальчишки», а двое других, видимо самые сообразительные из всей компании неразумных и так же видимо, занимавшиеся спринтерским бегом в ранней молодости на длинные дистанции, несмотря на их животики, были уже на приличном расстоянии а, судя по скорости их удаления от любимых авто, возвращаться не собирались и даже к их, столь любимым, авто последнего писка.
До сих пор не знаю, выжил ли мальчишка, потому что когда мы подошли, он от ударов уже даже не стонал и не кричал, а только при каждом ударе мыкал и не шевелился, шевелили его ноги хряков хорошими и резкими ударами футболистов. Лежал окровавленный кусок не шевелившегося мяса, бесформенной грязной кучей расплывшейся по асфальту, сдобренному отходами авто последнего писка. Скорее всего, он был без сознания или его уже не было. И такое могло быть.
А с хряками всё хорошо, они отделались лёгким испугом, сломанной в двух местах челюстью, выбитыми зубами и выбитой же коленкой, лёгкими ссадинами и царапинами от асфальта, сдобренного грязными и подлыми отходами авто последнего писка.

 Отправлено: 08.01.09 02:49. Заголовок: http://s59.radikal.r..

 Отправлено: 08.01.09 17:14. Заголовок: Две розы очень симво..

Две розы очень символично для того мальчишки. Красивые розы на могилы вот таких мальчишек, удобривших русскую и чеченскую землю своими телами, просле предательства высшими руководителями страны своей Родины. И до сих пор идет геноцид и уничтожение русских (без национальностей) мальчишек в разных бандитсяких разборках, в армии, куда их призывают служть насильно, а там убивают. Они умирают от голода на острове Рыбачий, тонут в подлодках из-за подлости политического руководства страны, которое вдруг осознало, что Россия перестала быть сверхдержавой и военному блоку НАТО нужно обязательно доказать, что подводный флот РеФё ещё жив. Он просто не плавал до этого более 10 лет только потому, что не было топлива и продуктов питания для выхода в море и плавания в автономке. И завод по ремонту и обслуживанию подводных лодок северного базирования был полностью раpушен перестройкой и прихватизацией страны и развалом, полным развалом, всей экономики России. Их убивают на улицах менты, пользуясь законом о запрете демонстраций неугодных именно теми изданным и принятым в думе, кто захватил власть в стране и привел народ в нищее и голодное состояние. Их убивают богатые дяди на беспризорных улицах совершенно безнаказанно, потому что судится с богатыми уродами просто некому, и законы совсем не защищают беспризорников и бомжей, которых именно эта система власти и её законы выкинули на улицы без помощи и жилья. Идёт откровенный геноцид русского народа, народ вымирает ежегодно по два миллиона человек. И умирают не старики, а молодые ребята и девчонки. Либо молодыми русскими девчонками поплняются западные и турецкие бордели. Страна-изгой в этом мире не только государство евреев, но и Россия.

 Отправлено: 25.02.09 22:18. Заголовок: :sm47: Уважаемы..

Уважаемые Гости и Друзья этого форума! Будем рады вас всех увидеть на новом форуме "ОСТРОВ НАДЕЖДЫ" по адресу:

http://spear.forum2x2.ru/index.htm